Покупки для детей

Вечный революционер — фанфик по фэндому «Dishonored», «Akame ga KILL.

Ивана Яковлевича Франко часто называют «Вечным революционером» - за его самое известное стихотворение «Гімн» («Вічний революціонер»), написанное им в молодости, в 1878 году. Полагаю, что русский читатель без проблем поймёт текст первой строфы этого произведения (перевод отдельных трудных для понимания слов на русский язык дан в квадратных скобках).

Вічний революціонер -

Дух, що тіло рве до бою,

Рве за поступ [прогресс], щастя й волю, -

Він живе, він ще не вмер.

Ні попівськії тортури [пытки],

Ні тюремні царські мури [стены],

Ані війська муштровані,

Ні гармати лаштовані [пушки снаряжённые],

Ні шпіонське ремесло

В гріб [гроб] його ще не звело.

РОДИЛСЯ ИВАН ФРАНКО 27 августа 1856 года в селе Нагуевичи (ныне - село Ивана Франко) возле Дрогобыча в семье сельского кузнеца - в этом году нас ждёт ещё один его юбилей. Он прошёл очень сложный жизненный, творческий и идейный путь. То, что во второй половине жизни он во многом отошёл от социалистического движения, написал ряд критических в отношении социал-демократии статей, теперь вовсю используется идеологами правого, националистического толка, чтобы представить Франко «своим» - антикоммунистом и националистом.

Получается это, однако, у них явно неубедительно. Да и в справке на сайте ЮНЕСКО, подготовленной 10 лет назад, когда праздновалось 150-летие со дня рождения великого украинского писателя, учёного и общественного деятеля, к неимоверному скрежету зубовному украинских националистов, Франко был представлен как «основатель социалистического движения на Украине». Поэтому на сегодняшней Украине Ивана Франко стараются больше замалчивать - равно как замалчивается и Леся Украинка, перу которой принадлежит один из первых переводов «Манифеста Коммунистической партии» на украинский язык (львовское издание 1902 года).

И в этом году юбилейные мероприятия проходят довольно тихо, достаточно незаметно, без особой помпы - в отличие от прошлогоднего празднования юбилея митрополита Андрея Шептицкого, который утверждён на роль главного духовного светоча Галиции (да уже и всей Украины!), заменив в этой роли своего антагониста Ивана Франко. Власть имущие и их идеологическая обслуга отлично понимают, что Иван Франко «не их по духу», что он им идейно чужд и его следует «поменьше трогать».

Более того, сегодня на Украине настолько тщательно зачищается всякое левое движение (даже самое умеренное, «розовое», социал-демократическое, так сказать, «европейского разлива»), что на задний план задвинуты такие крупнейшие фигуры национального движения, как В. Винниченко и М. Грушевский, поскольку они представляли левое крыло этого движения и начинали марксистами. Сейчас в героях на Украине числятся исключительно ультраправые деятели прошлого.

Вышел И. Франко из крестьянской среды и был всегда тесно с нею связан. В тяжёлый период своей жизни, когда литератор, третируемый властями и «национальной интеллигенцией», оказался практически без средств к существованию, он вынужден был вернуться в родное село и заниматься там сельскохозяйственным трудом. Иван Яковлевич не был кабинетным учёным, он знал жизнь, ведал не понаслышке о страданиях простого народа и оттого подчинил свою деятельность борьбе за интересы угнетённого селянства. В 1895, 1897 и 1898 годах, являясь членом радикальной партии, он выдвигался крестьянами в австрийский рейхстаг и галицкий сейм, но реакционеры добивались его провала.

Рабочий класс Галиции, отсталой аграрной провинции Австро-Венгерской империи, был ещё достаточно малочислен и слаб; к тому же нужно учитывать то обстоятельство, что он был сосредоточен только в крупных городах, таких как Львов и Станислав (нынешний Ивано-Франковск). К тому же рабочие-украинцы, трудившиеся, скажем, на нефтепромыслах Дрогобыча и Борислава, были ещё слишком крепко привязаны к селу, сохраняли ещё крестьянскую, мелкобуржуазную психологию. Во многом недостаточным уровнем развития промышленности и рабочего класса Западной Украины следует объяснять то, что крестьянский сын Иван Франко не был последовательным приверженцем марксизма.

Величайшей заслугой Ивана Яковлевича является написание им одного из первых во всей мировой художественной литературе произведения, ярко и реалистически изобразившего забастовочную борьбу рабочего класса, - повести «Борислав смеётся» (1881-1882). Здесь нужно заметить, что в конце XIX столетия Прикарпатье, в частности город Борислав, расположенный рядом с Дрогобычем и Трускавцом, являлось одним из крупнейших в мире нефтедобывающих районов. Его даже называли «Галицкой Калифорнией». И рабочие Борислава действительно показали блестящие образцы классовой борьбы, проявив немалый героизм.

В 1904 году объявили забастовку работники озокеритовых копей, к которым присоединились и нефтяники. Требования: сокращение рабочего дня с четырнадцати до восьми часов, повышение зарплаты, улучшение жилищных условий. Стачка, охватив 9 тысяч человек, продлилась четыре недели и была подавлена жандармами и полицией. Причём, что показательно, по ходу забастовки хозяева приняли все требования трудящихся, кроме сокращения рабочего дня. Но именно из-за этого пролетарии продолжили забастовку.

Как выходец из простого народа, да к тому же представитель наиболее притесняемой национальности, Иван Франко приложил титанические усилия, чтобы получить хорошее образование. Окончить философский факультет Львовского университета ему так и не удалось вследствие первого ареста за революционную деятельность в 1877 году. Вынужденный оставить университет, он ещё активнее включился в рабочее и социалистическое движение и был избран редактором рабочей газеты «Праца» («Труд»), выходившей на польском языке.

Стать одним из наиболее образованных людей Западной Украины он смог, упорно работая над собой, читая передовую художественную литературу разных стран и народов, в том числе и русскую литературу, изучая труды социалистов. Лишь в возрасте под сорок Франко, уже будучи всемирно известным писателем, формально завершил образование сначала в Черновицком, а затем и в Венском университете, защитив диссертацию на звание доктора философии. Есть мнение, что, теряя с возрастом былую революционную энергию молодости и часто испытывая материальные затруднения, Франко хотел во всех смыслах «остепениться». В этот период он не только затеял историю с обретением диплома, но и публично отрёкся от социализма (судя по донесениям, австрийская полиция в это не поверила и, видимо, была права). «Устроить жизнь», впрочем, Франко не удалось: стать преподавателем Львовского университета мракобесы ему не позволили. Точно так же, кстати сказать, его кандидатура была провалена в 1907 году при выдви-жении её А. Шахматовым и Ф. Коржем в члены Петербургской академии наук.

Франко уделял большое внимание просвещению народа. Ещё в 1878 году он организовал издание так называемой «Дрібної бібліотеки» («Маленькой библиотеки») - серии из 14 книжек с доступным изложением естественных наук, основ экономических знаний и т.п. Молодой Иван Франко, будучи студентом, познакомился с учением марксизма и стал революционером-социалистом. В 1878 году перевёл на украинский язык 24-ю главу первой книги «Капитала» и некоторые разделы «Анти-Дюринга». В это же время молодой человек читал рабочим лекции по политэкономии, сотрудничал в газете «Праца». В 1880 году участвовал в написании «программы галицких социалистов», в которой нашли отражение идеи К. Маркса и Ф. Лассаля. В 1892 году Франко и его товарища-социалиста Михаила Павлика обвинили в издании во Львове запрещённой брошюры Ф. Энгельса «Социализм утопический и научный» (на польском языке).

Видное место в идейно-научном наследии Франко занимают его работы «О труде» (1881 г.) и «Беседы о деньгах и сокровищах» (1883 г.), посвящённые положению трудящихся и популяризации марксистского учения о сущности и функциях денег. Франко-экономист исследовал процесс расслоения крестьянства Галиции и его обнищания, выяснил причины и последствия эмиграции галичан за океан.

Между прочим, имеются сведения - в воспоминаниях В. Бонч-Бруевича, - что Иван Франко читал первые номера газеты «Искра», которые отсылались ему и М. Павлику во Львов. Из того же источника известно, что Иван Яковлевич получил книги В.И. Ленина «Что делать?» и «Шаг вперёд, два шага назад».

Заметное внимание мыслитель уделял национальному вопросу. В одной из дискуссий он заявлял: «Ни один умный человек, у которого есть хоть капля политического здравого смысла, и тем более М. Драгоманов, не мог даже в самой буйной фантазии рисовать себе возможность «отделить и отгородить украинскую землю от России». Кто хоть немного знает этнографические границы между украинским и великорусским и другими смежными с ними народами, тот может только удивиться наивности публициста, который такую фантазию выдаёт за постулат умного политика».

И всё-таки, как указывалось выше, в конце 1890-х годов Франко отходит от социализма, критически отзывается об учении Карла Маркса. За это в наше время всячески хватаются антикоммунисты и националисты, доказывающие, будто бы зрелый Франко «порвал с ошибками молодости», «прозрел» и т.д. Действительно, в последний период его взгляды становятся противоречивыми и путаными. Франко вроде бы полностью с социализмом не порывает, но, скажем, в полемике с Лесей Украинкой 1897 года заявляет, что на первом месте украинского движения должны стоять национальные задачи, социалистические же - производны.

Порою он выглядит откровенно беспомощно, когда начинает сам выдумывать «марксизм» и критикует то, что сам же и «сочинил», что к марксизму никакого отношения не имеет. Например, он приписывал Ф. Энгельсу и критиковал его за теорию «народного государства», хотя Энгельс сам беспощадно её громил!

Причём обычно критика Франко ведётся не «справа», откуда её ведут те, кто хотел бы «зацепиться» за наследие мыслителя сегодня, а как раз скорее «слева», с радикальных мелкобуржуазных позиций. Причины смены его мировидения проясняет одна его фраза из рецензии на книгу Фаресова «Народники и марксисты», изданную в Санкт-Петербурге в 1899 году. В ней Франко огорчён тем, что «немецкий социал-демократизм», занесённый в Россию Плехановым, Струве и Туган-Барановским (?!), становится всё более популярным в российском обществе, особенно среди молодёжи. И это, мол, в то время, когда марксизм «и с точки зрения своих научных основ, и с точки зрения политики, как партия, в Европе близок к банкротству».

В этом-то вся соль его замечания: старая европейская социал-демократия, вставшая на путь социал-предательства, в то время и вправду была уже близка к банкротству! Крайне негативное влияние на развитие социалистического движения в Галиции сыграла ошибочная национальная программа австрийской социал-демократии, которая никак не устраивала русинское население Западной Украины и дискредитировала этим идеи социал-демократии. Социалистическое движение не получило серьёзного развития и уступило место сугубо националистическому направлению, тем более что австрийские власти, проводя политику «разделяй и властвуй», использовали украинский национализм как противовес национальным устремлениям поляков.

Однако сам Иван Яковлевич к национализму не скатился. И дело даже не в том, что он был чужд идеям национального превосходства или ненависти к другим народам. Главное то, что он чётко понимал всё различие интересов трудового люда и «панов» и не принимал идею «национального единства», а ведь именно в этом - в «примирении» трудящихся и эксплуататоров одной нации против других - состоит сущность национализма и его вред. Иван Яковлевич одинаково выступал как против проавстрийских украинских националистов-«народовцев», так и против «москвофилов», ориентировавшихся на российский царизм, справедливо считая и тех, и других носителями интересов, враждебных чаяниям крестьян и рабочих.

В юности на И. Франко большое воздействие оказал роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» Когда юноша в 1876-м стал членом редколлегии демократического львовского студенческого журнала «Друг», роман вскоре был опубликован там в переводе.

И. Франко приветствовал революцию 1905-1907 годов, подчёркивая важность её для Галиции. В своей статье «Максим Горький» он протестовал против гонений на пролетарского писателя.

Именно наследие Франко-революционера сохраняет актуальность для левого движения Украины, которое должно объединить трудящихся всех национальностей.

Фидель Кастро и Че Гевара - два самых одиозных лидера кубинской революции. Однако мечтавший о пламени если не мировой, то всеобщей латиноамериканской революции, Че Гевара, в отличие от Фиделя, не сумел подстроиться под мирные будни строителя кубинского социализма. На капитанском мостике должен был остаться лишь один капитан.

Впервые с кубинскими революционерами сын аргентинских буржуа, недавно получивший диплом хирурга, Эрнесто Рафаэль Гевара де ла Серна встретился в январе 1954 года в Гватемале. Участники кубинского подполья из движения «М-26» Антонио Лопес (Ньико), Марио Дальмау и Дарио Лопас рассказали аргентинцу о своей борьбе против ставленника США - кубинского генерала Фульхенсио Батисты-и-Сальдивара. Гевара, уже тогда имевший левые взгляды, выразил желание принять участие в этой борьбе.

Следующая встреча кубинцев и Че произошла в июне 1955 года, когда уже знакомый ему Ньико пришел в городскую больницу Мехико, где Эрнесто работал аллергологом. Он рассказал, что Мехико стал местом сбора кубинских революционеров, собирающихся в революционную экспедицию на Кубу. Заодно Ньико спросил: остается ли в силе предложение Че участвовать в их борьбе? Че, не раздумывая, ответил: «Да!»

За свободу Кубы!

Через несколько дней Ньико познакомил Че Гевару с Раулем Кастро, а 9 июля 1955 года в доме у Марии-Антонии Гонсалес аргентинец встретился с лидером кубинских подпольщиков Фиделем Кастро.

После разговора Эрнеста и Фидель сразу прониклись друг к другу симпатией. Фидель вспоминал, что Че на тот момент имел более зрелые по сравнению с ним революционные идеи. Он зачислил аргентинца на должность врача революционной экспедиции. 25 ноября 1956 года повстанцы в количестве 82 человек отплыли на Кубу из порта Туспан.

Уже в разгар революции, 5 июня 1957 года Фидель присвоил Эрнесто воинское звание команданте (майор) и назначил его командовать колонной из 75 повстанцев. К концу года барбудос («бородачи») уже контролировали горы Сьерра-Маэстра. 1 января 1959 года войска Кастро взяли Сантьяго, а на следующий день Гавану. Генерал Батиста бежал из страны, революционеры праздновали победу.

После того как последние очаги сопротивления были подавлены, настала очередь строить новую мирную жизнь на Острове свободы. Поговаривают, что когда Фидель, собрав ближний круг, спросил у них: «Есть ли среди вас хоть один экономист?», Че поднял руку. Правда, потом он признался, что услышал вместо «экономист» - «коммунист». Но когда все выяснилось, отступать было уже поздно. Кастро назначил Гевару президентом Национального банка Кубы и министром промышленности.

Увы, бесстрашный революционер не был способен управлять мирной отраслью. За год с небольшим, что Че был на посту главы Нацбанка, кубинский песо, ранее конвертировавшийся наравне с долларом, катастрофически обесценился.

Че был также министром промышленности новой Кубы. Взяв за пример сталинскую индустриализацию 1930-х годов, он решил повторить советский опыт. Но лозунг «Ускоренная индустриализация!» опять обернулся крахом. Заместитель Гевары Эрнесто Бетанкур вспоминал, что Че «не имел ни малейшего представления о самых элементарных принципах экономики».

Беспощадный каратель

Зная его беспощадную ненависть к классовым врагам, Фидель назначил Че «карающим мечом революции». И был удивлен жестокостью Гевары. Будучи начальником тюрьмы «Ла Кабанья», Че любил взирать на казни из окна своего кабинета. Иногда он и сам выходил во внутренний двор, чтобы казнить приговоренных. «Надо было видеть, с каким выражением лица он наблюдал, как заключенных выволакивают из камер и привязывают к расстрельному столбу. У него явно было не все в порядке с психикой», - вспоминал один из узников режима Кастро, диссидент Роберто Мартин-Перес.

По приказу Гевары для казней использовались пули крупного калибра, а сам расстрел производился с расстояния в пять шагов. Делалось это для того, чтобы кровь, мозги и фрагменты костей казненных забрызгивали стену позади них. Потом команданте любил подводить пришедшего в тюрьму на встречу родственника казненного узника и сообщать, что за вещество засохло на стенке.

«Для того чтобы поставить человека к стенке, нетребуется никаких юридических доказательств. Все эти процедуры - архаический буржуазный пережиток, - писал в гаванской газете Че. - Революционер должен стать хладнокровной убойной машиной, движимой чистой, ничем не замутненной ненавистью».

Че стал инициатором создания сети концлагерей для «хулиганов» и «антисоциальных элементов». Туда попали тысячи кубинцев, заподозренных не только в антикоммунистической деятельности, но и в пристрастии к западным ценностям - будь то рок-музыка или гомосексуализм. В этих лагерях погибли сотни тысяч кубинцев, включая женщин и подростков от 14 лет. Сам Че лично казнил более 180 человек, хотя некоторые называют гораздо большее число.

Свою жестокость Гевара объяснял преданностью делу революции: «Убивая врагов, я готовлю себя к заветной битве, чтобы встретить торжествующий пролетариат диким воем!» Но вряд ли кто-то из его соратников, включая Фиделя, не ловил себя на мысли, что ради той же самой революции Гевара может повернуть оружие и против них.

До тех пор, пока на Кубе сохранялась угроза разгрома революции, деятельность Че была на руку Фиделю. Но после разрушения старой системы нужно было созидать новую. А Че, как показали его дела, оказался к этому совершенно не способен. Ему по-прежнему хотелось искать и убивать врагов. «После революции работу делают не революционеры, - сказал как-то Гевара. - Ее делают технократы и бюрократы. А они - контрреволюционеры».

Восстание на экспорт

Несмотря на то, что лидеры кубинской революции продолжали поддерживать иллюзию дружбы, их пути уже разошлись. Че решил уехать делать революцию в странах Центральной Америки. Зная, что аргентинца уже не остановить, Фидель предложил ему руководство отрядом, который должен был отправиться на помощь революционерам в Конго.

24 апреля 1965 года Гевара под вымышленным именем Рамон прибыл в Конго вместе с отрядом из темнокожих кубинцев. Но в первом же бою 29 июня 1965 года его отряд потерпел поражение.

Между тем на Кубе начались волнения по поводу исчезновения одного из первых лиц государства. Фидель, которого расспрашивали о Че, какое-то время хранил молчание. Будто обдумывал последствия своего шага. Но когда Кастро узнал, что Че удалось оправиться от поражения и создать боеспособный отряд, он решил предать отъезд соратника в Конго огласке. Да так, что вернуться после этого на Кубу гордому и честолюбивому Че было почти невозможно.

3 октября 1965 года на собрании коммунистов Фидель зачитал письмо Эрнесто Гевары, огласить которое он должен был лишь в двух случаях: смерти Че или его победы в Конго. Ни того, ни другого на тот момент не произошло.

«Фидель! В этот час я вспоминаю о многом, о том, как я познакомился с тобой... - начал зачитывать Кастро первые строки. - ...Я чувствую, что я частично выполнил долг, который связывал меня с кубинской революцией на ее территории, и я прощаюсь с тобой, с товарищами, с твоим народом, который уже стал моим. Я официально отказываюсь от своего поста в руководстве партии, от своего поста министра, от звания коменданте, от моего кубинского гражданства. Официально меня ничто больше не связывает с Кубой, кроме лишь связей другого рода, от которых нельзя отказаться так, как я отказываюсь от своих постов...»

После такого отречения Геваре как человеку чести путь на Кубу был уже заказан. Понимал ли это Фидель? Многие, кто хорошо знал Кастро, говорят, что - более чем.

После провала конголезской миссии Эрнесто улетел в Прагу и не хотел возвращаться в Гавану. Но, по словам Кастро, он уговорил его вернуться. Разумеется, тайно. Теперь Фидель считал, что Че нужно возглавить революцию в Боливии. Убеждать в необходимости этой поездки человека, верившего, что «вся Латинская Америка беременна революцией», было не нужно.

На деньги кубинского лидера боливийские коммунисты купили участки земли в джунглях, где были созданы базы подготовки партизан. По словам начальника разведки коммунистической Кубы Мануэля Пинейро, «Боливию намечалось использовать в качестве первоначального очага партизанского движения с последующим развитием военных операций в Бразилии, Парагвае, Аргентине. Главный удар партизаны Гевары должны были нанести в Аргентине. Боливия же была избрана как удобное место для накапливания сил и как исходный пункт для развертывания этих операций» 23-октября 1966 года Эрнесто Че Гевара покинул Кубу.

Последний бой

В Боливии команданте уже ждали. План уничтожения его отряда под кодовым названием «Операция Синтия» лично утвердили президент США Линдон Джонсон и директор ЦРУ Ричард Хелмс. Вот только кто информировал США о приезде в Боливию одного из символов кубинской революции, история умалчивает.

Над селами провинции Вальегранде, где действовал отряд Че, самолеты разбрасывали листовки с информацией о премии за указание местонахождения партизан. А за голову самого Че была обещана награда в 4200 долларов - сумасшедшие деньги для местных крестьян. Даже владельцам боливийских аптек под страхом ареста было приказано сообщать обо всех покупках лекарств от астмы, которой страдал Че. Естественно, что вопрос его поимки был лишь делом времени.

В августе-сентябре 1967 года боливийская армия разгромила две группы партизан, убив соратника Че - Хоакина. 8 октября 1967 года, благодаря доносу информатора Сиро Бустоса, отряд партизан во главе с Че попал в ловушку. В бою при Куебрада-дель-Юро солдаты прострелили Че ногу, а другая пуля раздробила его винтовку. Когда команданте расстрелял все патроны из пистолета, солдаты окружили его, наставив оружие. «Не стреляйте! - Эрнесто выставил вперед руку. - Я Че Гевара, и я живой стою дороже чем мертвый».

Многие эксперты полагают, что Кастро, узнав о неудачах отряда Гевары, мог бы организовать десантную операцию в Боливию и спасти друга. Но делать этого он не стал. Вечером 8 октября 1967 года Че и его люди были отконвоированы в деревню Ла Игера. В плену Гевара надменно отказывался отвечать на вопросы, и плюнул боливийскому контр-адмиралу Угартече в лицо. Тем не менее военные понимали, какую птицу они изловили и не издевались над пленником.

В полдень 9 октября из столицы Боливии Ла-Пас пришло распоряжение президента Рене Баррьентоса Ортуньо: «Приступить к уничтожению сеньора Гевара». Приказ был отдан, несмотря на желание ЦРУ, под патронатом которого и проводилась операция, переправить Че в Панаму. В 13 часов 10 минут 31-летний сержант боливийской армии Марио Теран привел приговор в исполнение.

Когда 15 октября 1967 года Фидель Кастро сообщил общественности о смерти Гевары, вид у него был трагический и скорбный. В память о Че Кастро объявил 30-дневный траур на Кубе, а 8 октября провозгласил Днем героического партизана.

Останки Че были найдены лишь в 1997 году под взлетно-посадочной полосой у Вальегранде. Тело команданте было возвращено на Кубу и 16 октября 1997 года с воинскими почестями захоронено в специально построенном мавзолее в городе Санта-Клара. На церемонии Рауль Кастро прочел послание от своего брата Фиделя: «Я благодарю его за то, что он попытался и не смог сделать в своей родной стране, потому что он был словно цветок, преждевременно сорванный со стебля...»

Несомненно, высшие почести при погребении Че заслужил своей борьбой за Кубу. Но куда большую услугу кубинской революции Гевара оказал своей героической смертью. Мертвый Че обессмертил и себя, и революцию. И кому, как не его другу Фиделю, было знать это.

Алексей МАРТОВ

Уже у мертвого тела Че Гевары ампутировали обе руки. Это было сделано по приказу боливийского диктатора Рене Баррьентоса Ортуньо, которому были необходимы доказательства смерти Че. Предполагалось, что руки позднее будут переправлены в Аргентину, где хранились отпечатки пальцев пламенного революционера. Говорят, что Баррьентос требовал, чтобы у мертвого Че Гевары отрезали голову, чтобы отправить ее на Кубу в знак презрения. Но этому воспротивились американские консультанты, которые курировали боливийского диктатора.

Американцы вообще были страшно недовольны смертью товарища Че - живым он мог оказаться гораздо полезнее для ЦРУ. Видимо, поэтому долгое время существовала устойчивая легенда, что Че все-таки был похищен «спецами» из Лэнгли и окончил свои дни в тайной американской тюрьме. Однако эти слухи опровергает экспертиза, проведенная над отрубленными руками героя. Тщательное изучение отпечатков показало - в 1967 году в Боливии был убит действительно Че Гевара.

Гiмн

Замiсть пролога

Вiчний революцйонер -
Дух, що тiло рве до бою,
Рве за поступ, щастя й волю,
Вiн живе, вiн ще не вмер.
Нi попiвськiї тортури,
Нi тюремнi царськi мури,
Анi вiйська муштрованi,
Ні гармати лаштованi,
Нi шпiонське ремесло
В грiб його ще не звело.

Вiн не вмер, вiн ще живе!
Хоч вiд тисяч лiт родився,
Та аж вчора розповився
I о власнiй силi йде.
I простується, мiцнiє,
I спiшить туди, де днiє;
Словом сильним, мов трубою
Мiлiони зве з собою,-
Мiлiони радо йдуть,
Бо се голос духа чуть.

Голос духа чути скрiзь:
По курних хатах мужицьких,
По верстатах ремiсницьких,
По мiсцях недолi й слiз.
I де тiльки вiн роздасться,
Щезнуть сльози, сум, нещастя.
Сила родиться й завзяття
Не ридать, а добувать,
Хоч синам, як не собi,
Кращу долю в боротьбi.

Вiчний революцйонер -
Дух, наука, думка, воля -
Не уступить пiтьмi поля.
Не дасть спутатись тепер.
Розвалилась зла руїна,
Покотилася лавина,
I де в свiтi тая сила,
Щоб в бiгу її спинила,
Щоб згасила, мов огень,
Розвидняющийся день?
anthem

Yourselfers revolûcjoner -
Duh are tilo wrestling to Bou,
Rve for postup, SAST j ox,
Vin live, wines will not vmerla.
No popivsʹkií̈ torture
No tûremni caesarean muri,
Ani vijsʹka muštrovani,
Ní Garmata laštovani,
No spyware Crafts
The fungus will not Velo yoga.

Vin does not vmerla, wines will live!
Hoč vision tisâč lit giving birth,
This až Vcore rozpovivsâ
I jde o vlasnij emergency.
I prostuêtʹsâ, micniê,
I spišitʹ also de DNIe;
Letter Strong, mov truboû
Millions learns to-Head -
Millions of happy jdutʹ,
Will the voice of the spirit cut.

Golos spirit feels skriz:
After kurnih hatah musical,
After Verstat remisnicʹkih,
After Misc improper j sliz.
I rozdastʹsâ vin de Tilke,
Ŝeznutʹ agrees, believing nesasto.
Sila roditʹsâ j zavzâttâ
Do not blubber, a dobuvatʹ,
Sinam Hoch, yak no room,
KRAS stake in wrestling.

Yourselfers revolûcjoner -
Spirit Sciences, Dumka, ox -
Do not dispose pitʹmi field.
No DAST sputatisʹ teper.
Rozvalilasʹ evil ruin,
Pokotilasâ avalanches,
I de sviti taâ in force
Sat in bigu II Spin
Sat quenched, mov Ogen,
Rozvidnâûŝijsâ day?

Вічний революціонер -

Дух, що тіло рве до бою,

Рве за поступ [прогресс], щастя й волю, -

Він живе, він ще не вмер.

Ні попівськії тортури [пытки],

Ні тюремні царські мури [стены],

Ані війська муштровані,

Ні гармати лаштовані [пушки снаряжённые],

Ні шпіонське ремесло

В гріб [гроб] його ще не звело.

Родился ИВАН ФРАНКО 27 августа 1856 года в селе Нагуевичи (ныне - село Ивана Франко) возле Дрогобыча в семье сельского кузнеца - в этом году нас ждёт ещё один его юбилей. Он прошёл очень сложный жизненный, творческий и идейный путь. То, что во второй половине жизни он во многом отошёл от социалистического движения, написал ряд критических в отношении социал-демократии статей, теперь вовсю используется идеологами правого, националистического толка, чтобы представить Франко «своим» - антикоммунистом и националистом.

Стать одним из наиболее образованных людей Западной Украины он смог, упорно работая над собой, читая передовую художественную литературу разных стран и народов, в том числе и русскую литературу, изучая труды социалистов. Лишь в возрасте под сорок Франко, уже будучи всемирно известным писателем, формально завершил образование сначала в Черновицком, а затем и в Венском университете, защитив диссертацию на звание доктора философии. Есть мнение, что, теряя с возрастом былую революционную энергию молодости и часто испытывая материальные затруднения, Франко хотел во всех смыслах «остепениться». В этот период он не только затеял историю с обретением диплома, но и публично отрёкся от социализма (судя по донесениям, австрийская полиция в это не поверила и, видимо, была права). «Устроить жизнь», впрочем, Франко не удалось: стать преподавателем Львовского университета мракобесы ему не позволили. Точно так же, кстати сказать, его кандидатура была провалена в 1907 году при выдвижении её А. Шахматовым и Ф. Коржем в члены Петербургской академии наук.

Лев Галицкий

«Правда о Советской эпохе»

Корво, не подходи, или я прыгну, - угрожал Хэвлок, яростно сжимая Эмили в руках.

Дела обстояли скверно. Они находились на маяке, на площадке, вокруг которой сплошной обрыв. Расстояние до предателя около восьми метров, переносом не доберешься. Или его, Корво, подстрелят, или Хэвлок успеет спрыгнуть, убив девочку.

Корво! Спаси меня! - кричала Эмили, с надеждой смотря на него и пытаясь вырваться из захвата адмирала.

Тихо! Он не спасет тебя - правда, Корво? Ты упустил шанс стать героем. Через минуту в твоем послужном списке станет одной кровавой страницей больше.

Пока Хэвлок пытался показать Корво всю безвыходность ситуации, сам же мужчина в спешке продумывал план. Вселение также не пройдет, есть возможность попасть в Эмили. Просто выстрелить казалось наилучшим решением. Но так ли оно?

Решив больше не медлить, бывший лорд-защитник мгновенно достал пистолет и, оттренированным годами движением, выстрелил. Пуля быстро пролетела разделявшее их расстояние, попав предателю прямо в голову.

Но не все было так гладко, как могло показаться. За мгновение до выстрела Хэвлок, будто предугадав действия убийцы, сделал шаг назад, потянув за собой девочку.

Нееет! Корво! - закричала юная Колдуин, падая в пучины океана.

Названный уже было метнулся к краю, но не успел. Оба, и Хэвлок, и Эмили находились уже на полпути к воде. Прошла еще пара секунд, и их уже не видно под толщей жидкости.

Оставшийся в живых с неверием смотрел вниз. Это была его ошибка, он это понимал. Вот такая вот глупая оплошность привела к таким ужасающим последствиям.

Все еще не совсем осознавая свои действия, мужчина встал прямо, снял маску и повторно вгляделся в том место, где пропала его дочь. По его лицу покатились слезы. Отчаяние целиком завладело им. А что делают полностью отчаявшееся? Правильно, либо ждут помощи, либо идут на самоубийство.

Так как Корво не был глупцом, то понимал, что помощи ждать неоткуда. Все дорогие ему люди погибли. Их уже не вернуть… Значит, остается только один вариант.

Мужчина сделал шаг, тем самым подтверждая свои мысли. Еще шаг, и он уже летит к воде, подобно двум предыдущим жертвам стихии.

Ветер бьет его в лицо, и вот когда он уже закрыл глаза, ожидая столкновения, он почувствовал, что больше не падает. Открыв глаза, ему сразу же захотелось их закрыть. Он был именно там, где ни за что больше не захотел бы оказаться. Бездна. И если он тут, то значит, что где-то рядом и…

Не знаю, как ты, Корво, а я отлично повеселился. Интриги, тайны, резня, предательство. Империя в предсмертной агонии! Ты был духом отмщения, ты сеял хаос. Город пожирает сам себя: лжецы, торговцы, дворяне - все они, словно черви на трупе. Скоро даже крысам ничего не останется. И хорошо, Империя все равно умирала. Она прогнила, и нужен был человек, который подтолкнул бы ее к гибели. А теперь ты хочешь трупом уплыть за горизонт. Интересно, ты гонишься за чем-то - или пытаешься убежать?

Человек же просто стоял, вернее, висел в воздухе, и с ненавистью смотрел на стоящее перед ним существо. Да, оно было похоже на человека, если бы не черные глаза, сделанные из пустоты. Это существо приняло облик человека, чтобы обманом втираться в доверие людям, давать свою метку.

Я знаю, - коротко отозвался Корво.

Но я здесь не для насмешек. Это слишком не интересно. Ты хорошо себя показал, один из моих самых успешных последователей. Возможно, даже самый. Я не готов терять такое прекрасное развлечение.

Все кончено.

Тут - да. К сожалению, исправить содеянное невозможно. Я могу лишь дать тебе возможность начать новый путь. Не здесь. Там, где до этого не бывала нога людей с моей меткой. Начать заново, прожить другую жизнь. Ну, что скажешь, лорд-защитник, или, теперь лучше, убийца в маске?

Я согласен.

- Хороший выбор. Особенно, с учетом того, что выбора, как такового, у тебя не было.

Последним, что слышал Корво Аттано были слова существа, даровавшего ему необычайные способности и вторую жизнь:

- Посмотрим, как ты себя покажешь в такой ситуации. И повторишь ли ты свою судьбу, или же проживешь хорошую жизнь? Станешь ли ты революционером?